Жара, засуха, пожары, смог аномального лета обернулись для страны тяжелыми испытаниями и потерями. В огне погибли 58 человек, сотни получили ожоги и ранения, в результате пожаров в более чем 150 населенных пунктах 19 регионов страны жилья лишились около 3,5 тысячи семей, сгорело более 1 миллиона га леса. Убытки все еще подсчитывают, виновных вроде бы тоже ищут. Но уже сейчас одной из главных причин потерь называют Лесной кодекс РФ, который «на ура» приняла «Единая Россия».

На встрече с первым заместителем председателя правительства Виктором Зубковым Дмитрий Медведев указал на необходимость проведения тщательной инвентаризации всего законодательства о лесе, в том числе Лесного кодекса. «Действующая система показала свои слабости, особенно в условиях чрезвычайной ситуации», – отметил президент.

Собственно, удивляться нечему. С тех пор как председатель Государственной думы «единоросс» Борис Грызлов провозгласил, что парламент – не место для дискуссий, подобные коллизии вокруг законодательных актов случаются с завидной регулярностью. Парламентское большинство, категорически не принимая никаких аргументов оппонентов, вносит в Госдуму плохо проработанные законопроекты. Их единогласно принимают депутаты партии власти, а потом общество расхлебывает «издержки» такого законотворчества.

Так было и в 2006 году при принятии Лесного кодекса РФ. При внесении его в Госдуму «Гринпис», например, назвал документ «преступным». И «зеленые» были не единственными в своей категоричности. Но никто не послушал возражений, и теперь «слабости в руководстве лесным хозяйством» (по словам президента) государство покрывает за счет бюджета.

Больше всего противников Лесного кодекса пугала перспектива изменения статуса национального богатства, которым является лес. И, как оказалось, не напрасно! Если раньше леса считались исключительно собственностью государства, то теперь у них появлялись арендаторы, обладающие довольно внушительным перечнем прав и скромным списком обязанностей – естественно, без санкций за их неисполнение.

Новые хозяева, на добропорядочность которых якобы рассчитывали разработчики документа, очень быстро сориентировались: где лес, там деньги, и начали бессовестно накачивать «зеленью» собственные карманы. Незаконные рубки, торговля кругляком направо и налево, отсутствие каких-либо «реабилитирующих» лесные массивы мер, полная безнаказанность за последствия варварского обращения – все это привело к катастрофе лета-2010.

Очевидно, что масштабы ущерба от пожаров, как, собственно, и их продолжительность, могли бы быть в разы меньше, если бы леса не оказались в состоянии фактической бесхозности. Видимо, поэтому за все время, что полыхали леса, не названо ни единого имени их арендаторов – «рачительные» хозяева растворились в дыму.

Но, пожалуй, главный прокол нового Лесного кодекса, зафиксировавшего переподчинение лесов региональному уровню власти, заключается в ликвидации централизованной и отлаженной системы лесоохраны. Ни тогда, ни сейчас объяснить этот шаг законодателей с точки зрения здравого смысла невозможно.

Фактически это признает и федеральная власть, правда, как всегда, через оговорки и экивоки. Так, первый вице-премьер Правительства РФ Виктор Зубков, называя «в общем-то» правильным решение передать полномочия по управлению лесными массивами на уровень субъектов Федерации, сопроводил его таким количеством условий, что несостоятельность нынешнего механизма хозяйствования, зафиксированная в Лесном кодексе, стала еще более очевидной.

«В регионах можно лучше вести лесное дело», говорит чиновник. И добавляет – только если соблюдать все законы и правила. А их, как мы знаем, никто не соблюдал.

Во-вторых, если иметь хорошо выстроенную связь с федеральными структурами. А она не была выстроена.

В-третьих, не делить полномочия между Центром и регионами так, как они были разделены. По словам Зубкова, на федеральном уровне осталось очень много полномочий, но они оказались размыты по шести министерствам и ведомствам. Рослесхоз, призванный обеспечивать контроль и надзор за деятельностью в лесном хозяйстве и обеспечивать его пожарную безопасность, оказался по сути и без кнута, и без пряника. Единственное, чем он мог заниматься, – это распределять субсидии.

Президент страны Дмитрий Медведев как чрезвычайный министр не стал дожидаться законотворческих инициатив от партии власти (она еще и голову-то пеплом не посыпала), а принял по сути чрезвычайный указ о переподчинении Рослесхоза правительству страны и усилении его полномочий в сфере лесных отношений. «Эту тему (леса. – Авт.) я поручил правительству, – заявил глава государства. – В области лесного хозяйства следует навести порядок, и я уверен, что правительство с этим справится».

Новое лесное законодательство лишило работы 170 тысяч человек. Под сокращение попали в том числе около 70 тысяч лесников. Глава Шатурского района Московской области, где пожары были особенно масштабными, Андрей Келлер рассказал журналистам, что если в 2004 году в лесном хозяйстве района работали 796 человек, то к лету 2010 года остались 62, включая уборщицу, сторожа и дворника. И если раньше именно лесничие делали пожарные просеки, создавали пожарные водоемы, очищали лес от мусора и лишней древесины, следили за состоянием поднадзорных территорий, то теперь их функции оказались у коммерческих пользователей, которые по понятным причинам к природоохранной миссии отнеслись без особого фанатизма. Зачастую тушить огонь в лесу было либо невозможно, либо некому, либо нечем.

Также в ходе реформы была упразднена Единая федеральная пожарная служба, отвечавшая за сохранность леса. А некогда мощная Авиалесоохрана «рассыпалась» по субъектам, став абсолютно недееспособной.

В общей сложности штат всех ведомств, служивших благому делу охраны леса, за это время сократился в четыре раза. При этом число лесных пожаров только за первый год действия нового закона возросло в 41 раз, а площадь территорий, поврежденных огнем, увеличилась в 547 раз. Понятно, что по итогам нынешнего аномального лета цифры будут куда более внушительные…

Правых и виноватых стали называть практически сразу. Порой положить заявление на стол чиновникам предлагали прямо на пепелищах сгоревших деревень. Причем справедливость суровых вердиктов в ряде случаев оказывалась под большим сомнением. Федеральные власти были склонны перекладывать ответственность на тех, кто, согласно Лесному кодексу, ее нести вообще не должен. Например, крайними оказались органы местного самоуправления, которые аж с 1997 года не имеют никаких прав на управление лесами.

Вот субъекты РФ – другое дело. Формально они наравне с частными арендаторами в ответе за предотвращение лесных пожаров и природоохранную деятельность. Но это только на словах. На деле соответствующие мероприятия финансируются не из региональных бюджетов, а из федерального. Однако объемы финансирования в разы меньше объективного минимума. По оценкам экспертов, в среднем в год на предотвращение и тушение пожаров должно выделяться порядка 30–35 миллиардов рублей, а в этом году, побившем все температурные рекорды, субъектам было выделено лишь 2,2 миллиарда рублей.

Но главным виновником всего произошедшего этим летом назначили Федеральное агентство лесного хозяйства, бывшее в подчинении Минсельхоза. В конце августа Владимир Путин отправил в отставку главу лесного ведомства Алексея Савинова с формулировкой «из-за неэффективной работы ведомства по предупреждению лесных пожаров». К слову, в начале года деятельностью ведомства заинтересовалась Счетная палата. Она провела проверку и недосчиталась 2 миллиардов бюджетных рублей.

О «Единой России» – инициаторе и вдохновителе Лесного кодекса, в результате принятия которого политические ошибки стали экономическими преступлениями, при разборе полетов не было сказано ни слова. Правда, на днях спикер Госдумы Борис Грызлов после встречи с президентом сообщил, что «отдельные статьи Лесного кодекса будут серьезно уточнены и дополнены», так как «лес – это наше национальное достояние, мы должны его сохранить».

Неужели жареный петух клюнул?
Мария ЕГОРОВА, журналист