Послание президента России Владимира Путина Федеральному собранию и его же большая пресс-конференция зафиксировали то, что стало понятно в последний месяц 2012 года даже тем, кто продолжает твердить мантры о «растерянном и больном Путине»: во власти начались серьезнейшие изменения.
Почему вдруг все стали говорить о повороте?
Не только потому, что начались масштабные коррупционные скандалы – просто общество уже давно ждет этого поворота, требует его. И, судя по всему, он начинается. Но тут нужно четко представлять, с какими рисками сталкивается Путин, и какую линию борьбы с угрозами он выберет.
То, что Владимир Путин после возвращения в президентское кресло окажется вынужденным устроить «перебор людишек», было очевидно. Как и то, что цель начавшейся год назад болотной бучи, как максимум, не допустить его возвращения, а как минимум – повязать либеральной повесткой дня.
Почувствовав, что президент готов к смене курса и к большой зачистке либеральной и коррумпированной элиты, внутриэлитные антипутинцы решили гарантировать свое сохранение во власти, внушив главе государства и всем остальным, что общество ждет либеральных реформ и свобод. Путин не поверил в эту пропагандистскую уловку. И тем более, не поверило в нее настоящее русское общество, не дававшее либеральным демагогам никакого права говорить от своего имени.
Общество ждало совсем другого: наведения порядка во власти и стране, жесткой зачистки элиты от коррупционеров и «пятой либеральной колонны». Именно эти ожидания и обеспечили Путину успешное переизбрание, несмотря на все грехи элиты и массированную кампанию против него в соцсетях и сетевых СМИ. Он пришел, понимая, что, как говорил ему архимандрит Тихон, второго пришествия не бывает без страшного суда. Закручивать гайки он начал постепенно – как всегда боясь, что резьба сорвется. Именно это опасение (не сказать, чтобы безосновательное) все последние годы удерживало его от чистки элиты.
Первые лет пять своего правления Путин потратил на расстановку своих людей и замену самых одиозных чиновников и олигархов. При этом он видел, что его скамейка «запасных» чрезвычайно коротка, и шанс на то, что его люди останутся чистыми, очень мал. «На кого я его заменю – такого же подсунут?» – примерно в этом духе он объяснял в 2001 году свое решение оставить «семейного» «Мишу – два процента» премьером.
В середине 2000-х, на втором сроке своего правления нынешний президент окончательно убедился, что «новое дворянство» из чекистов так и не складывается: слуги государевы, попав в коррупционное болото российской власти, перерождались в вороватых чиновников (конечно, далеко не все, но это не меняло отношения народа к власти в целом). И хотя кричавший о перерождении Виктор Черкесов был убран из власти (и получил от Путина замечание о том, что, мол, нужно самому быть чистым, чтобы учить других), он не мог не видеть, что его бывший заместитель прав.
Нежелание прибегать к репрессиям, надежда на то, что гнилые правила игры во власти можно постепенно поменять ужесточением законодательства и обновлением номенклатуры, – вот чем объяснялась так называемая терпимость Путина к коррупции. Несмотря на постоянные либеральные упреки в популизме, он практически никогда не пытался заработать очки на теме борьбы с коррупцией. Потому что прекрасно понимал, что, начав реальную антикоррупционную зачистку, ее будет уже не остановить. Он боялся запустить маховик репрессий, в том числе и сугубо по гуманитарным соображениям: могут пострадать невиновные.
И главное – он не видел, где взять столько честных профессионалов (как для чистки, так и для замены проворовавшихся), и боялся, что после начала тотальных мер система пойдет вразнос, и с таким трудом восстановленная управляемость страной разрушится вместе с ней. Ведь он лучше всех в России знает, что вся так называемая стабильность у нас держится на «живой нитке», о чем он откровенно сказал прошлой осенью.
Если бы Путин решил остаться на третий срок в 2008 году, то отказ от мягкой терапии в отношении элиты произошел бы уже тогда. Но, увы, четыре года были потеряны на бессмысленную и вредную, как теперь уже всем понятно, комбинацию с Медведевым.
Чем дальше, тем больше гниение и разврат правящего класса угрожали самому будущему страны, и тем меньше у него оставалось возможности откладывать репрессии. А когда коррумпированная элита возомнила себя уже в постпутинском времени и, испугавшись его возвращения, устроила еще и либерал-компрадорский бунт, то отпали последние сомнения. Хотя теперь и полоть придется глубже, и противник успел лучше подготовиться.
Болотное восстание – отвлекающий маневр нашей либеральной клептократии, этого союза либеральных идеологов и воров с ворами в погонах и в кабинетах. Именно либералы являются создателями тех коррупционных правил игры, которыми живет наше чиновничество. Именно либеральные министры и олигархи принесли вирус откатной психологии в кабинеты власти. Бывшие министры и вице-премьеры Чубайс, Авен, Потанин – те, кто приватизировал госсобственность на себя или своих друзей и партнеров. Дерипаска, Фридман, Усманов, Прохоров – все это люди с глубоко криминальным мышлением. Точно так же, как и их партнеры из власти: Немцов, Касьянов, Волошин. Никакой Сердюков (и уж тем более его барышни) был бы невозможен, если бы не было Чубайса и Потанина – урон, нанесенный им, составляет лишь жалкие доли процента от их творений.
И сегодня именно олигархические структуры продолжают подкупать и развращать властную номенклатуру. Это не снимает ответственности с самих чиновников, но почему-то об этом не кричат либеральные СМИ (такая же тишина и когда Путин спрашивает Макаревича о том, почему он не предъявляет претензии бизнесменам, скупающим чиновников). Именно поэтому так циничны звучащие из Болота призывы к законности и попытки изобразить Путина автором коррупционной модели власти.
Путин – заложник этой модели, созданной двадцать лет назад именно идеологами болота. Но он же и ее палач. Рубить две головы дракона легче, когда они рядом – вот и с коррупцией и либеральной «пятой колонной» главе государства придется сейчас бороться одновременно. Потому что пока он будет воевать с одной, вторая может нанести ему смертельный удар.
Теперь Путин может сколько угодно ритуально напоминать о том, что у нас не 37-й год, но дать задний ход он уже не может. И дело не в том, что так называемые элиты (а точнее, кланы временщиков) еще больше озлобятся и воспримут это как слабость. Гораздо важней, что это обманет народные ожидания, которые сейчас и являются главным союзником и опорой Путина.
