Март 2014-го стал месяцем русского возрождения. С 1 по 18 марта Россия совершила огромный скачок, историческое значение которого превосходит все, что было в постсоветский период.

С момента получения Владимиром Путиным права на использование нашей армии на территории Украины и до подписания договора о принятии Крыма в состав России, включая «крымскую речь» президента, страна будто скинула с себя оковы, сдерживавшие ее все годы смуты.

Россия сорвалась с цепи, говорят наши враги.

Да, русский медведь окончательно порвал цепь, на которую его посадили в 1991 году, проснулся и вышел в свой лес, который уже посчитали своим пришлые волки и шакалы. Освобождению способствовала очередная попытка волков отгородить забором захваченную ими часть медвежьего леса – они понимали, что цепь, на которую посадили косолапого, уже ненадежна, стала длиннее и слабее, что медведь почти пришел в себя после долгого и болезненного сна, но все равно были уверены в успехе.

Попытка увести Украину на Запад, поставить забор прямо около «берлоги», спровоцировала пробуждение России, которая окончательно разорвала самую важную «цепь», на которую так надеялись наши враги – она покончила с неуверенностью в собственных силах, в своем праве отстаивать свои интересы.

Мир стал другим, потому что Россия вернула себе уверенность в своих силах. Мы были слабы и поэтому должны были играть по чужим правилам. Это было главным препятствием для возрождения страны. Теперь «цепи» нет.

Конфликт с Западом из-за Украины действительно стал лишь последней каплей, той чертой, за которую мы уже не могли отступать. И это было предопределено самим движением России в сторону собственного освобождения, курсом, которому следовал Владимир Путин все 14 лет своего правления и который он в открытую провозгласил, возвращаясь в Кремль два года назад. Освобождение от идеологических пут, как и национализация элиты, начатые тогда, к началу украинского кризиса, конечно, еще далеко не были закончены, а деофшоризация экономики едва началась, но теперь эти процессы получат огромное ускорение. Причины этому две: патриотическая консолидация общества, возвращение чувства национального самоуважения и та блокада, которую объявил нам Запад. Разрыв отношений с ним будет иметь огромные как внутриполитические, так и международные последствия. Он запускает процесс окончательной ликвидации однополярного мира и восстановления самостоятельной русской цивилизации.

После крушения СССР у России было только два пути – принять правила игры победившей англосаксонской цивилизации, которая после победы над СССР резко ускорила процесс глобализации (т.е. подчинения всех остальных стран через вписывание их в свой проект единого человечества) или идти своим, самостоятельным путем. В 90-е годы прошлого столетия пришедшие в России к власти прозападные либералы попытались провести ускоренную вестернизацию. Воспользовавшись крушением государства, разгромом большей части советской государственнической элиты и, главное, крахом коммунистического проекта, сопровождавшимся дезориентированностью подавляющего большинства народа, агрессивное меньшинство, взявшее в свои руки почти все рычаги управления в Центре (в регионах ситуация была не столь однозначной), повели массированное наступление по всем фронтам – идеологическому, экономическому и кадровому.

Ему (меньшинству) удалось прибрать к рукам большую часть экономики (в первую очередь ресурсы) и целиком подмять под себя СМИ и пропаганду, но не удалось полностью вытеснить из власти представителей патриотической элиты. Запад всячески поддерживал либералов, ожидая пока олигархи и либеральные министры завершат процесс расставания России с пониманием своей самостоятельности. После этого новую российскую колониальную элиту можно было бы вписать в мировой клуб на роли клиентов - так как даже на статус младших партнеров рассчитывать они не могли бы.

Но в 1998 году авантюрный и безграмотный курс либералов привел к дефолту и приходу к власти Евгения Примакова – патриотическая часть элиты смогла не только остановить катастрофу, но и начала процесс вытеснения либералов из власти, одновременно продемонстрировав США, что Москва выходит из внешнеполитического нокаута. Хотя либералам и удалось отстранить Примакова, слабеющий Ельцин все равно оставил власть человеку, который не намерен был быть ничьей марионеткой – ни внутри страны, ни за рубежом.

Первые годы Владимир Путин расчищал вертикаль власти от облепивших ее олигархических и иностранных ставленников, при этом демонстрируя Западу готовность выстраивать равноправные отношения. Россия не выражала намерения снова, как и в советские годы, становиться центром альтернативной силы – она была готова довольствоваться ролью одного из центров силы в рамках выстраиваемого Западом глобального мирового порядка. Тогда не только Путину казалось, что партнеров в принципе можно убедить в том, что однополярный мир невозможен, и англосаксы согласятся скорректировать свои планы глобализации с учетом интересов таких центров, как Китай, Россия, Индия и исламский мир.

Но после 11 сентября 2001 года стало ясно, что США начинают захватывать Большой Ближний Восток, дестабилизировать его, чтобы установить контроль над регионом, в котором присутствовали интересы России и Китая и который имел отношение к их безопасности. Одновременно США продолжили политику сдерживания и окружения России в Европе, приняв в НАТО страны Прибалтики и проведя в результате «оранжевых революций» своих ставленников к власти в Грузии и на Украине. Путин окончательно убедился в том, что США не собираются отказываться от планов по выдавливанию России со всего постсоветского пространства, готовя такие позиции, с которых в случае войны (не важно, будет она через 10 или 100 лет) можно будет надежно атаковать или сдерживать Россию.

Путин, как и любой русский патриот, прекрасно понимал, что без сохранения влияния на постсоветском пространстве у РФ нет перспективы. Во-первых, мы будем лишены возможности в будущем собрать историческую Россию (не просто воссоединить русских, украинцев и белорусов), и, во-вторых, окажемся в окружении враждебных нам государств (формирование соответствующих элит в бывших советских республиках было одной из главных задач англосаксов после 1991 года).

Тогда президент не мог публично провозгласить курс на реинтеграцию постсоветского пространства, но это не значит, что он не работал в этом направлении. Точно также он выстраивал и элементы новой конфигурации международного порядка – через постепенное сближение с Китаем и Индией. Все, что он думает про США и однополярный мир, он сказал в своей «мюнхенской речи» в феврале 2007 года – и в принципе, конфронтация с Западом могла начаться уже тогда. Но у нас было еще мало сил для отстаивания своих интересов по всему спектру, к тому же над Путиным висела проблема «третьего срока» - он был вынужден уйти в тень, сохранив, впрочем, основные рычаги власти. США тут же попробовали проверить Россию на прочность – август 2008 года показал, что мы не только держим удар, но и способны нанести ответный. Америка была вынуждена отказаться от укоренного затаскивания в НАТО Украины и Грузии – естественно, только на время.

Разразившийся вскоре глобальной кризис 2008 года, вызванный запредельной жадностью мировых олигархов, обнажил всю зависимость мировой экономики от долларовой пирамиды, ФРС и в целом мировой финансовой системы, контролируемой англосаксами. Тогда же стало понятно, что США не собираются менять правила игры – они не хотят строить справедливую и не подконтрольную им мировую финансовую систему. В рамках «двадцатки» незападные мировые державы на протяжении 2009 и 2010 годов безуспешно пытались договориться о переконфигурации мировой финансовой системы. Фактически речь шла о закреплении многополярного устройства мира в важнейшей его составляющей, его кровеносной системе: финансах.

В мировой истории ни одна держава не сдавала свои позиции без войны – и в 2011 году США запустили вторую фазу дестабилизации Большого Ближнего Востока. Начало арабской весны весьма символично совпало по времени с тем моментом, когда США предпринимали разнообразные усилия по недопущению возвращения Путина в Кремль (а сам Путин сознательно до конца не открывал своих намерений). Нападение на Ливию и начало беспорядков в Сирии стало, по сути, началом открытой фазы конфликта Москвы и Вашингтона – Путин возвращался, понимая, что наступает фактически предвоенное время.

Когда США убедились в том, что Путин все-таки пойдет в президенты, они попытались помешать ему, используя своих внутрироссийских сторонников – Болотная была призвана, как максимум, остановить ВВП, а как минимум, ограничить ему свободу маневра, повязав его либеральной повесткой дня. Но сбить Путина с курса не удалось – вернувшись в Кремль, он начал делать то, что и собирался – национализацию элиты, антикоррупционную зачистку, продвижение национальной идеологии и подготовку к столкновению с США.

Американцы продолжали попытки расшатать внутриполитическую ситуацию в России, но основное противостояние шло на межгосударственном уровне. Уже в 2012 они приняли дискриминационный «список Магнитского», а в 2013 конфликты шли уже по всем направлениям – до поры до времени, правда, не выходя на поверхность. Летом 2013, предоставив убежище Сноудену, Путин продемонстрировал, что он не боится прямого конфликта. Через месяц он фактически сорвал атаку США на Сирию – хотя лично Обама не очень хотел войны, но большая часть американского руководства была готовы к этой авантюре, которая могла стать началом страшной войны на всем Ближнем Востоке.

Все это подняло авторитет Путина в мире – причем на фоне внутриполитического кризиса в США, вызванного огромным госдолгом и борьбой республиканцев с правительством Обамы и проявившегося в «отключении правительства» на три осенних недели.

В начале ноябре Путин одержал еще одну победу – важнейшую из всего того, что он сделал в 2013 году, результатом которой стал отказ президента Януковича подписать соглашение о евроинтеграции Украины с ЕС. Путин весь 2013 год прилагал большие усилия для того, чтобы убедить украинское руководство не принимать губительных для их экономики решений и присоединиться к Таможенному союзу. Разворот Януковича застал врасплох всех без исключения. Для России потеря Украины (а евроинтеграция не только разорвала бы наши экономические связи, но и привела бы ее в НАТО, а значит, похоронила бы все надежды на воссоединение в будущем) была абсолютно неприемлема. Создание Евразийского союза, в котором могли бы вновь воссоединиться народы исторической России – главная национальная задача. Позволить Западу увести Украину было просто немыслимо. Но в Вашингтоне и Брюсселе были не согласны с разворотом Киева. Было решено сделать все для того, чтобы вернуть Украину на «правильный путь».

То, что Майдан закончился переворотом, произошедшим, как минимум, при активной поддержке Запада (а, как максимум, и вследствие устроенных им провокаций, на что может пролить свет расследование истории с «таинственными снайперами») и в его интересах – это и стало той красной чертой, которую пересек Запад в наступлении на Россию.

Во время пресс-конференции в начале марта и в своей крымской речи Путин предельно четко объяснил, что Запад не только в очередной раз обманул Россию (попросив уговорить Януковича подписать соглашения 21 февраля, а после нарушения их оппозицией даже не вспомнив про них), но и в целом своей политикой по отрыву Украины от России пережал пружину.

И Россия ответила не просто Крымом – это лишь реакция на текущую фазу украинского кризиса. Россия ответила разрывом с Западом, то есть отказалась участвовать в сохранении той системы мирового порядка, которая выгодна англосаксам и продлевает их господство. Не Запад ввел санкции против России и исключил ее из «восьмерки». Это Россия совершенно осознано спровоцировала его не взятием Крыма, а тем, что решила во что бы то ни стало не отдавать Украину, то есть отстаивать свои национальные интересы.

Формально Путин пока еще не оглашает программу строительства нового миропорядка – но ее контуры понятны, потому что давно обсуждаются геополитиками. Часть экономических мер была озвучена советником президента Сергеем Глазьевым сразу же после того, как США стали грозить санкциями: «Мы будем вынуждены уходить в другие валюты, создавать свою расчетно-платежную систему. У нас прекрасные торгово-экономические отношения с нашими партнерами на Востоке и на Юге, и мы найдем способ не только обнулить нашу финансовую зависимость от США, но и выйдем из этих санкций с большой выгодой для себя». Глазьев сказал и о том, что санкции со стороны ЕС, к которым их подталкивают США, пойдут лишь на пользу России – «Я думаю, что для нашей экономики это будет очень хороший импульс — заняться диверсификацией, заняться углублением переработки и своей собственной самодостаточной финансовой системой, где бы главными источниками кредита были бы не внешние займы, а внутренние источники кредитов». И хотя источники в Кремле вскоре назвали позицию Глазьева личным мнением академика, понятно, что это было лишь уловкой. Мировая экономика так и не смогла ликвидировать основные причины кризиса 2008 года, ослабить зависимость от долларовой пирамиды – все мировые рынки по-прежнему зависят от политики ФРС. Китай, Россия, мусульманские страны в рамках «двадцатки» не раз пытались решить вопрос о реформировании мировой финансовой системы, но Запад всячески затягивал и блокировал этот процесс.

То есть, грубо говоря, Запад сам не захотел пойти на постепенное, аккуратное реформирование управляемой им системы мировых финансов, сделать так, чтобы остальные центры силы были допущены к реальным рычагам управления, а решения вырабатывались с учетом интересов всех игроков. Но если вас не допускают к совместному управлению общим делом глобального масштаба, а вы не хотите и дальше быть ведомыми и позволять использовать себя в чужих интересах, то у вас остается только один выход – выстроить свою глобальную систему, в которой правила игры будут определяться исходя из реального вклада всех участников, а не по праву «это наша древняя игра, и мы устанавливаем правила».

 И это касается не только финансов, но и всей системы мировых сдержек и противовесов. Баланс сил будет выстраиваться внутри новых структур. Место «восьмерки», из который Запад исключил Россию, а точнее сама Россия вышла из нее, потому что все равно ей приходилось иметь дело с противостоящей ей по глобальным вопросам «семеркой», занимает «двадцатка», в которой будет выстраиваться противостояние двух блоков: «семерки» (НАТО плюс проатлантическая Япония) и «пятерки» БРИКС (Россия, Индия, Китай, Бразилия и Южная Африка – последняя, правда, в "20" не входит), которые, как магниты, начнут притягивать к себе колеблющихся и ищущих свое место региональных тяжеловесов (Турцию, Саудовскую Аравию, Южную Корею и других).

Двухполярного мира не получится – полюсное противостояние будет лишь этапом на пути формирования многополярного мира, где несколько основных цивилизационных центров станут опорами новой системы миропорядка. На пути к этому евроатлантическая цивилизация будет отчаянно сопротивляться, пытаясь удержать свое лидерство и контроль над процессом глобализации (которая фактически провалится в случае создания реальной многополярности). Экономическая, финансовая и идеологическая война то в одном, то в другом регионе будет прорываться в войну физическую. Но отступать нам и в самом деле было некуда – наша пружина распрямилась, Россия начала свое возвращение в мировую историю. Как в прошлые века, не в качестве объекта для действия внешних сил, а как субъект, творящий историю и открывающий ее новые страницы.

Петр АКОПОВ, заместитель главного редактора газеты «Взгляд» – специально для «Патриотов России»